Сложилось впечатление, что нет в этологии человека внятной систематизации и, как теперь стало модно выражаться, единой парадигмы. Знания даются (я так понимаю не по вине преподавателей) отрывочные и мозаичные. До сих пор в ходу психогидравлическая модель Лоренца и иерархическая модель Тинбергена, которым ни много ни мало за 30 лет и которые кем только не раскритикованы[1]. Нет внятной классификации инстинктов, да и вообще этологи стараются не употреблять этот термин (нам, например, на лекции так и не дали его определение – дескать, вам не надо, слишком он заезжен толпами психологов). Больше обходятся термином фиксированные формы (комплексы) действия и генетические программы. Первый термин адресуется в основном к животным (просто у людей ФФД весьма мало – мимика, жесты/позы, да кое-что у младенцев), а второй к человеку. Причем эти самые программы никак не классифицированы и не систематизированы – вот, дескать, есть агрессия, половое (репродуктивное) поведение, альтруизм, материнский инстинкт, да кое-что по этологии искусства и культуры (биологические корни музыки, одежды, архитектуры и проч.). Ни слова про биополитику (например, биологические корни нацизма и экстремизма), урбанистическую и экономическую этологию, миграционные инстинкты. Не находит понимания обоснование на биологическом уровне религиозного поведения, ритуалов, терроризма и т.д.[2]
Все это мне напоминает химию 19-го века до изобретения Менделеевым его периодической таблицы. Есть разные химические элементы, которые крайне хаотично описаны и непонятно как соотносятся и взаимодействуют друг с другом. Так же и с комплексами поведенческих действий людей (этологический эвфемизм для понятия инстинкта) – есть далеко неполная мозаика этих самых действий, но нет ни системы описания, ни библиотеки релизеров к этим инстинктам. Не всегда ясен эволюционный смысл (адаптивная ценность) возникновения того или иного инстинктивного поведения. Идут яростные споры насчет генетической и гормональной основы, локализации в мозгу человека, географии распространения, взаимодействия с социокультурными факторами, возникновении новых форм (смещенная и переадресованная активность) и т.д. и т.п. Кто-то скажет, что все это нормальная научная жизнь, когда различные школы и направления, конфликтуя и конкурируя, привлекая данные смежных дисциплин, двигают этологию вперед. Но в том то и дело, что есть сомнения, в том, что дело движется, а не погрязло в болоте дешевых сенсаций, мелких и ненужных исследований, изысканий, отданных на откуп психологам и проч. нейролингвистам.
Про то, что этологии до сих пор приходится маскироваться и мимикрировать под другие науки, а этологам выслушивать обвинения в расизме и сексизме – много написано. Менее известно, как организованно научный менеджмент в этологии. Научный менеджмент – это по сути то, как финансируются ученые, какие задачи они решают, какие приоритеты ставят, как планируют свою деятельность, как и перед кем отчитываются. Т.е. такой своеобразный общественный и государственный заказ. Не вдаваясь в тонкости можно сказать, что ни у нас в стране, ни за рубежом нормального научного менеджмента в этологии не существует. Немногочисленные этологи находятся в основном при ВУЗах на кафедрах психологии и антропологии. Занимаются они в большей степени кросс-культурными исследованиями (проще говоря, выезжают к примитивным народам, оторванным от цивилизации и сравнивают поведенческие паттерны), этологией детей и этологией девиантных состояний, а также человекообразными обезьянами (сравнительная этология). Раз в два года собирают конгресс и издают два журнала. Самые сильные позиции у данной науки в Австрии (школа Лоренца, Тинбергена и Айбл-Айбесфельдта), где даже некоторое время существовал институт городской (урбанистической) этологии. Однако по слухам, из-за отсутствия финансирования, ему пришлось свернуть свою деятельность.
Проблема не только в том, что общество ничего не знает о достижениях этологии (нет популяризации, тиражи книг минимальны и т.п.), но также в том, что этологи живут в своеобразной «башне из слоновой кости». Эта башня, на мой взгляд, никоим образом не связана с текущими проблемами и чаяниями общества; этологи практически никак не вовлечены в решение насущных задач, прогнозирование, экспертизу и т.п. важную социальную деятельность. Как считает проф. Самохвалов: «…Этологи, исследующие человека, могут ответить практически на все вопросы социума, например, заниматься профилактикой и предсказанием агрессии, регуляцией рождаемости, снижением уровня тревоги, суициальности и депрессии в обществе…». Могут, но, по всей видимости, не хотят. А если и хотят, то зачастую не могут: как уже указывалось выше, нет общепринятой парадигмы и систематизации генетических программ, их классификации, описания и т.д. Нет государственного заказа, финансирования, кадров…Короче, много чего еще нет.
Что же можно и нужно делать в такой ситуации? Во-первых, необходимо сделать упор на популяризацию этологических знаний в первую очередь в среде специалистов. Например, психологов, антропологов и т.п. Ведь именно они сейчас задают тон в познании человека, ведут за собой массы. Типичный случай. На лекции по социокультурному составу мира, студентка-первокурсница спрашивает преподавателя-антрополога, почему в ходе расселения, народы крайнего Севера (чукчи, эскимосы и т.п.) обосновались в явно неблагоприятной среде (вечная мерзлота, дефицит питательных веществ и проч.). Преподаватель отвечает, что современная наука не знает ответа на данный вопрос. На самом деле это не так. У человека есть комплекс миграционных инстинктов, которые «заставляют» часть группы в определенных ситуациях (вот где нужна библиотека релизеров для описания причин и условий возникновения подобного поведения!) срываться с места и двигаться куда-нибудь воевать, заселять новые земли, искать религиозные святыни и т.п.. Всем нам известны логически необъяснимые крестовые походы (в т.ч. детей!), джихады и проч. освоения целины.
Одним из эффективных методов разъяснительной работы среди специалистов могли бы стать семинары, курсы повышения квалификации, всевозможные конгрессы и симпозиумы.
Во-вторых, это популяризация в СМИ. Веб-сайты, выступления специалистов на ТВ и радио, публикации в периодике, в т.ч. околонаучной и совсем ненаучной. В этой работе необходимо пользовать богатый арсенал научно-популярных фильмов (например, BBC).
В-третьих, работа с элитами (властные структуры, бизнес-сообщество). Очень важно разъяснять, чем бы могли им помочь ученые-этологи. Разъяснительная работа поможет сформировать потребность в квалифицированных кадрах и конкретизировать общественный заказ – будь то исследования городской этологии, армии и силовых ведомств, поведения в местах лишении свободы и т.д. и т.п.
В-четвертых, этологам в России пора худо-бедно сорганизоваться в какую-нибудь иерархию и выработать приоритеты в исследовательской работе. В противном случае, исследовательская деятельность так и останется хаотичной и оторванной от жизни окружающих людей, а этологи так и останутся прозябать при кафедрах ВУЗов. До сих пор в России не издается научная периодика в данной области, мало международных контактов (пожалуй, летняя школа этологии – единственный положительный пример подобных встреч).
На мой взгляд, все вышеизложенное – это лишь краткое руководство к действию. Наверняка, можно придумать еще много вещей, которые помогут занять этологии человека достойное место в ряду других наук.
2006 год
[1] Кстати, преподаватели сами честно признаются на лекциях в том, что модель Лоренца плохо объясняет спонтанные действия, которые явно не требуют накопления «естественной мотивации» (например, внезапное бегство от опасности), а модель Тинбергена не имеет обратной связи.
[2] Работы В. Дольника не признаются, а его самого считают шарлатаном
Сложилось впечатление, что нет в этологии человека внятной систематизации и, как теперь стало модно выражаться, единой парадигмы. Знания даются (я так понимаю не по вине преподавателей) отрывочные и мозаичные. До сих пор в ходу психогидравлическая модель Лоренца и иерархическая модель Тинбергена, которым ни много ни мало за 30 лет и которые кем только не раскритикованы[1]. Нет внятной классификации инстинктов, да и вообще этологи стараются не употреблять этот термин (нам, например, на лекции так и не дали его определение – дескать, вам не надо, слишком он заезжен толпами психологов). Больше обходятся термином фиксированные формы (комплексы) действия и генетические программы. Первый термин адресуется в основном к животным (просто у людей ФФД весьма мало – мимика, жесты/позы, да кое-что у младенцев), а второй к человеку. Причем эти самые программы никак не классифицированы и не систематизированы – вот, дескать, есть агрессия, половое (репродуктивное) поведение, альтруизм, материнский инстинкт, да кое-что по этологии искусства и культуры (биологические корни музыки, одежды, архитектуры и проч.). Ни слова про биополитику (например, биологические корни нацизма и экстремизма), урбанистическую и экономическую этологию, миграционные инстинкты. Не находит понимания обоснование на биологическом уровне религиозного поведения, ритуалов, терроризма и т.д.[2]
Все это мне напоминает химию 19-го века до изобретения Менделеевым его периодической таблицы. Есть разные химические элементы, которые крайне хаотично описаны и непонятно как соотносятся и взаимодействуют друг с другом. Так же и с комплексами поведенческих действий людей (этологический эвфемизм для понятия инстинкта) – есть далеко неполная мозаика этих самых действий, но нет ни системы описания, ни библиотеки релизеров к этим инстинктам. Не всегда ясен эволюционный смысл (адаптивная ценность) возникновения того или иного инстинктивного поведения. Идут яростные споры насчет генетической и гормональной основы, локализации в мозгу человека, географии распространения, взаимодействия с социокультурными факторами, возникновении новых форм (смещенная и переадресованная активность) и т.д. и т.п. Кто-то скажет, что все это нормальная научная жизнь, когда различные школы и направления, конфликтуя и конкурируя, привлекая данные смежных дисциплин, двигают этологию вперед. Но в том то и дело, что есть сомнения, в том, что дело движется, а не погрязло в болоте дешевых сенсаций, мелких и ненужных исследований, изысканий, отданных на откуп психологам и проч. нейролингвистам.
Про то, что этологии до сих пор приходится маскироваться и мимикрировать под другие науки, а этологам выслушивать обвинения в расизме и сексизме – много написано. Менее известно, как организованно научный менеджмент в этологии. Научный менеджмент – это по сути то, как финансируются ученые, какие задачи они решают, какие приоритеты ставят, как планируют свою деятельность, как и перед кем отчитываются. Т.е. такой своеобразный общественный и государственный заказ. Не вдаваясь в тонкости можно сказать, что ни у нас в стране, ни за рубежом нормального научного менеджмента в этологии не существует. Немногочисленные этологи находятся в основном при ВУЗах на кафедрах психологии и антропологии. Занимаются они в большей степени кросс-культурными исследованиями (проще говоря, выезжают к примитивным народам, оторванным от цивилизации и сравнивают поведенческие паттерны), этологией детей и этологией девиантных состояний, а также человекообразными обезьянами (сравнительная этология). Раз в два года собирают конгресс и издают два журнала. Самые сильные позиции у данной науки в Австрии (школа Лоренца, Тинбергена и Айбл-Айбесфельдта), где даже некоторое время существовал институт городской (урбанистической) этологии. Однако по слухам, из-за отсутствия финансирования, ему пришлось свернуть свою деятельность.
Проблема не только в том, что общество ничего не знает о достижениях этологии (нет популяризации, тиражи книг минимальны и т.п.), но также в том, что этологи живут в своеобразной «башне из слоновой кости». Эта башня, на мой взгляд, никоим образом не связана с текущими проблемами и чаяниями общества; этологи практически никак не вовлечены в решение насущных задач, прогнозирование, экспертизу и т.п. важную социальную деятельность. Как считает проф. Самохвалов: «…Этологи, исследующие человека, могут ответить практически на все вопросы социума, например, заниматься профилактикой и предсказанием агрессии, регуляцией рождаемости, снижением уровня тревоги, суициальности и депрессии в обществе…». Могут, но, по всей видимости, не хотят. А если и хотят, то зачастую не могут: как уже указывалось выше, нет общепринятой парадигмы и систематизации генетических программ, их классификации, описания и т.д. Нет государственного заказа, финансирования, кадров…Короче, много чего еще нет.
Что же можно и нужно делать в такой ситуации? Во-первых, необходимо сделать упор на популяризацию этологических знаний в первую очередь в среде специалистов. Например, психологов, антропологов и т.п. Ведь именно они сейчас задают тон в познании человека, ведут за собой массы. Типичный случай. На лекции по социокультурному составу мира, студентка-первокурсница спрашивает преподавателя-антрополога, почему в ходе расселения, народы крайнего Севера (чукчи, эскимосы и т.п.) обосновались в явно неблагоприятной среде (вечная мерзлота, дефицит питательных веществ и проч.). Преподаватель отвечает, что современная наука не знает ответа на данный вопрос. На самом деле это не так. У человека есть комплекс миграционных инстинктов, которые «заставляют» часть группы в определенных ситуациях (вот где нужна библиотека релизеров для описания причин и условий возникновения подобного поведения!) срываться с места и двигаться куда-нибудь воевать, заселять новые земли, искать религиозные святыни и т.п.. Всем нам известны логически необъяснимые крестовые походы (в т.ч. детей!), джихады и проч. освоения целины.
Одним из эффективных методов разъяснительной работы среди специалистов могли бы стать семинары, курсы повышения квалификации, всевозможные конгрессы и симпозиумы.
Во-вторых, это популяризация в СМИ. Веб-сайты, выступления специалистов на ТВ и радио, публикации в периодике, в т.ч. околонаучной и совсем ненаучной. В этой работе необходимо пользовать богатый арсенал научно-популярных фильмов (например, BBC).
В-третьих, работа с элитами (властные структуры, бизнес-сообщество). Очень важно разъяснять, чем бы могли им помочь ученые-этологи. Разъяснительная работа поможет сформировать потребность в квалифицированных кадрах и конкретизировать общественный заказ – будь то исследования городской этологии, армии и силовых ведомств, поведения в местах лишении свободы и т.д. и т.п.
В-четвертых, этологам в России пора худо-бедно сорганизоваться в какую-нибудь иерархию и выработать приоритеты в исследовательской работе. В противном случае, исследовательская деятельность так и останется хаотичной и оторванной от жизни окружающих людей, а этологи так и останутся прозябать при кафедрах ВУЗов. До сих пор в России не издается научная периодика в данной области, мало международных контактов (пожалуй, летняя школа этологии – единственный положительный пример подобных встреч).
На мой взгляд, все вышеизложенное – это лишь краткое руководство к действию. Наверняка, можно придумать еще много вещей, которые помогут занять этологии человека достойное место в ряду других наук.
2006 год
[1] Кстати, преподаватели сами честно признаются на лекциях в том, что модель Лоренца плохо объясняет спонтанные действия, которые явно не требуют накопления «естественной мотивации» (например, внезапное бегство от опасности), а модель Тинбергена не имеет обратной связи.
[2] Работы В. Дольника не признаются, а его самого считают шарлатаном
